– Арми Боффорт? – между мной и незнакомцем вдруг материализовался Джерри. – Речь идёт о том самом Арми Боффорте, о котором я подумал? – сын одарил меня откровенно удивлённым взглядом.
– Рискну предположить, что речь идёт именно о том самом Арми Боффорте, о котором думают все люди мира, когда слышат это имя, – в ответ на вопрос моего сына ухмыльнулся мистер Пибоди, чем ненадолго перетянул внимание Джерри на себя.
– Мама, этот мистер утверждает, будто ты знаешь самого́ Арми Боффорта, – мой сын вновь впился в меня непонимающим взглядом. – Но как же ты можешь быть знакома с сами́м Боффортом?
Вот так… Просто. Я когда-то, давным-давно, в совсем уж прошлой жизни, не обременённой ни детьми, ни даже браком, знала одного хорошего молодого человека по имени Арми Боффорт. Но это долгая история, а Джерри всегда был слишком нетерпелив, чтобы слушать длинные сказки – его всегда интересовал только конец: “И жили они долго и счастливо” или “Вот что бывает, когда ребёнок вредничает”.
По-видимому, поняв, что Джерри является моим сыном, юрист продолжил свободно говорить в его присутствии, даже не поинтересовавшись у меня о том, не хочу ли я сделать наш разговор конфиденциальным, что я, если бы знала, о чём дальше пойдёт речь, безусловно, предпочла бы.
– Я здесь потому, – продолжил разгонять тучи над моей головой мистер Пибоди, – что ровно два месяца назад великий Арми Боффорт в возрасте девяносто одного года скончался на своей вилле в Делавэре, незадолго до своей смерти успев закончить работу над вакциной “Боффорта”.
– Речь идёт о той самой вакцине продления жизни, разработка которой началась в конце прошлого века в Дубае и до сих пор считалась незавершенной?! – Джерри разнервничался так сильно, как нервничал только во время рождения Йена и Керри, а затем Лауры.
– Именно об этой вакцине речь и идёт, – подтвердил догадку моего сына чудной незнакомец. – Мистер Боффорт успел сделать всего лишь семь кубиков вакцины, равных семидесяти годам человеческого омоложения. Аналогов этого прорыва в современной медицине и науке нет во всём мире. На сегодняшний день стартовая цена одного кубика вакцины Боффорта оценивается минимум в десять миллиардов долларов, но, естественно, настоящая её цена окажется в разы выше. – От услышанного Джерри перестал дышать. Тем временем мистер юрист продолжал: – Незадолго до смерти Арми узнал, что вы, миссис Армитидж, всё ещё здравствуете.
– И что же? – Джерри начал бледнеть.
Пибоди не сводил с меня глаз:
– За неимением прямых потомков и наследников, Арми Боффорт завещал Вам, Мирабелла Армитидж, все семь кубиков вакцины Боффорта.
Прежде чем я успела воспринять произнесенные этим странным человеком все его слова, Джерри, взметнув руки над своей головой, взорвался оглушительным фейерверком:
– МЫ БОГАТЫ, МАМА!!! МЫ СКАЗОЧНО БОГАТЫ!!!
Глава 9
Арми Боффорт давным-давно, в прошлой жизни, был лучшим другом Геральта. Они вместе переехали в Вермонт и так получилось, что с Арми я познакомилась первее, чем с Геральтом – случайно столкнулась с ним в супермаркете, в котором покупала рассаду цветов для новых клумб мамы. Он проводил меня до дома, взяв всю купленную мной рассаду в свои руки… Так и влюбился. Но уже на следующий день я познакомилась с Геральтом, пришедшим в наш дом, чтобы поприветствовать своего дядю – моего отца. В итоге Арми и Геральт разошлись в разные стороны, якобы по причине расстояния, но все мы прекрасно понимали, что Арми уехал в другой штат не только из-за своих стремлений к открытиям в научной медицине, но и по причине того, что я отдала своё предпочтение Геральту. Именно я стала причиной разрыва отношений между двумя лучшими друзьями: этого было не отменить, и мне до сих пор искренне совестно за то, что всё сложилось именно таким образом. Геральт отправил Арми приглашение на нашу свадьбу, но тот, конечно же, не отозвался, от чего лично я испытала неосознанное тогда облегчение: я не хотела лицезреть душевных страданий Арми, да и, откровенно говоря, внешне Арми был не менее красив, чем Геральт, и хотя я всегда любила лишь одного, всё же немного переживала на тот счёт, что Арми сможет проявить внезапное упорство и заставить меня сомневаться. Однако Арми предпочёл не проявлять того упорства, какое по отношению ко мне демонстрировал категорично настроенный Геральт. Так мы и определились: я осталась с Геральтом, а Арми ушёл.
Спустя два десятилетия к Арми пришла первая слава, о нём начали публиковать статьи в газетах и говорить не только в США, но и за пределами нашей страны. Так я узнала о том, что через десять лет после отъезда из Вермонта, в возрасте тридцати девяти лет Арми женился на весьма симпатичной женщине по имени Гвеневра, бывшей всего на год, а не как я на целых одиннадцать лет, младше него. Судя по всему, этот брак получился весьма счастливым и крепким, потому как Арми с Гвен прожили вместе пятьдесят один год и на публике всегда были неразлучны. В одном из последних интервью, которое я случайно прочла около пяти лет назад, Гвен рассказала, что в её браке с Арми не было детей по причине возраста – они сошлись, когда им обоим уже было под сорок, и достаточно быстро поняли, что детей у них не будет. Зато у них была общая идея-фикс: открыть “вакцину перемотки времени” или по-другому “вакцину воскрешения молодости”. В то время как Арми делал невероятные прорывы и открытия в медицине, Гвен ассистировала ему и всегда находилась с ним рядом. Два года назад Гвеневра Боффорт в возрасте восьмидесяти девяти лет скончалась на Бали, о чем сразу же запестрели все светские обозреватели. Получается, Арми пережил свою любовь на целых два года. И теперь, когда я вновь осталась наедине с собой, укрытая от всего мира хрупкими стенами своей квартиры, я читаю отданную мне мистером Пибоди записку, три месяца назад написанную для меня рукой человека, о котором на протяжении всей своей жизни я невольно вспоминала, впрочем, никогда не жалея о сделанном мной выборе:
“Милая Мирабель.
Моё сердце навсегда отдано моей бесценной Гвеневре, однако именно ты открыла для меня существование любви с первого взгляда. Благодаря первому взгляду, брошенному мной на тебя, я уверовал в невозможное, и, пожалуй, благодаря твоему отказу смотреть на меня в ответ, достиг всего, что было в моей жизни после. Надеюсь, ты меня поймёшь: достижение невозможного стало целью моей жизни, потому как самой первой недосягаемости – тебя – я достигнуть не смог. Вторая жизнь – то, что я хотел подарить нам с Гвен, но любовь всей моей первой и остающейся единственной жизни ушла прежде чем я смог бы её остановить.
Милая Мирабель. Я прожил полную и счастливую жизнь, и, в конце концов, потерял её смысл. Может быть, он найдётся у тебя?
Навсегда благодарный тебе Арми Б.”
Я аккуратно отложила записку на стол перед собой, прикрыла уставшие глаза и уперлась сухими губами в сложенные вместе ладони. До сих пор я не знала ни о его влюблённости в меня с первого взгляда, ни тем более о силе его чувства. Более шести десятилетий назад он лишь попросил меня ответить ему на вопрос о том, кто мне больше нравится: Геральт или он. Геральт говорил мне о любви – Арми предпочитал использовать слово “нравишься”. А я, как и все люди, и особенно женщины, хотела быть именно любимой, а не всего лишь нравящейся. Я дала ему односложный ответ на его откровенный вопрос, и на следующий день он уехал из города. Ну почему он ничего не сказал? Почему люди начинают говорить только в самом конце жизни, перед лицом неминуемой смерти? В нашем случае, как и в большинстве других похожих, это уже совсем неважно. Шестьдесят два года назад я выбрала Геральта, в браке с которым была счастлива так, как бывают счастливы очень редкие, а может быть и совершенно исключительные пары. Прожив такую сильную любовь, я не променяла бы её, даже если бы мне пообещали взамен еще более сильное чувство. Мне не нужна вторая жизнь. Я хочу наконец встретиться с любовью всей моей жизни. И время этой встречи уже близко. Я это чувствую и я этого не отменю.
